Гулин Юрий Павлович - Орлы и звезды (Красным по белому - 1)
***********************************************************
Не знаю, что за могучая сила решила дать мне возможность прожить еще одну жизнь, но она щедро отвалила мне время на адаптацию в этом новом для меня мире, снабдив тяжелейшей контузией.
— Сочувствует нашему делу? — поинтересовался я.
— Просто любит деньги
читать дальше — Наш Дантон пошел по бабам? — это я уже вслух сказала, предвосхищая Мишкины объяснения.
На его лице отразилось 'Как ты узнала?', но сказал он нечто иное:
— А почему, собственно, Дантон, а не Робеспьер или кто другой? Вождей у Великой французской революции было как грязи.
— А потому, что на Робеспьера ты, извини, не тянешь, а кроме него я помню только Дантона.
Когда я спросил у нее, чего достигли ее подопечные, Ольга только печально усмехнулась: 'В основном отучились лапать инструктора'.
*****************************************************************
Гулин Юрий Павлович - Распущенные знамена (Красным по белому - 2)
*****************************************************************
Мне кажется весьма символичным, что для проведения партийных съездов и в том, и в нашем времени (пойми сейчас, где какое?) выбирались лицедейские подмостки. Чем, как не крупным (или не очень, в зависимости от величины амбиций) реалити-шоу является партийный съезд? Сценарий — повестка дня — есть. Режиссёры — лидеры партий — есть. Главные герои — президиум — на сцене. Массовка — делегаты — в зале. Зрители в ложах и на галёрке. Сюжет далеко не всегда (или не всеми) предсказуемый. И всё это в реальном времени!
«Они его (ЦРУ) ещё только через тридцать лет создадут, — смеётся Мишка, — А мы кое-что с него уже копируем!»
— Цинизм индивидуума прямо пропорционален идиотизму властей.
Когда терпение у командиров кончается (происходит это довольно скоро), тебя отправляют к столбу. Выглядит это так. Строевым шагом подходишь к ближайшему столбу, отдаёшь честь и чётко произносишь: «Товарищ столб, разрешите обратиться, воспитанник Слепаков!» Столб охреневает, и по этой причине ничего ответить не может. Ты принимаешь молчание за согласие, вежливо интересуешься «Разрешите идти?», добавляешь «Есть!», поворачиваешься через левое плечо, на первом шаге опускаешь руку от головного убора и отходишь строевым шагом. В этой, казалось бы, унизительной процедуре, которая со стороны (но не людей военных) выглядит к тому же смешно, заложен великий воспитательный смысл. Во-первых, ты рано или поздно научишься выполнять подход без помарок. Во-вторых, усваиваешь, что в армии все приказы умные, и их надо исполнять без пререканий и точно в срок — не обращая внимания на то, как это может выглядеть со стороны. В-третьих, начинаешь понимать, что армия — сложная боевая машина, а все мы, от солдата до генерала, всего лишь винтики и детали этой машины. И каждому из нас определено то место, где он должен находится, вплоть до замены или полного износа.