03.02.2013 в 23:23
Пишет Аглая:Фердинанд фон Ширах. "Преступление". Крайне интересно. Люблю читать что-нибудь более-менее документальное по теме.
Здесь (все согласно аннотации): автор - адвокат по уголовным делам в современной Германии, просто рассказывает о некоторых случаях из практики. Ага! взгляд с другой стороны! всегда полезно ознакомиться...
И пишет, однако, хорошо, забористо... В недостатки могу поставить только одно - уж больно книжка маленькая! (Ну, или надо опять ругать издательскую политику, вроде где-то я видела еще что-то того же автора... от издательств всего можно ожидать, с них станется разделить одну книжку на две! )
читать дальшеИмеются - на мой взгляд - некоторые художественные вставки и домыслы, там где автор углубляется, например, в детство фигуранта или вообще в его прошлое. Но по минимуму. В остальном, что поразительно - это полная сухость изложения, и полное отсутствие эмоций, чувств, морали... в смысле, э... нравственной оценки? Ну, как сказать-то... все сведено к голым фактам. От этого возникает неожиданное впечатление, что читаешь не судебные очерки - хм, то есть, записки адвоката - а какой-то крутой с супер-навороченным стилем изложения современный роман. Просто все эти персонажи уголовной хроники одновременно живут и действуют в разных концах некоего обобщенного мегаполиса, не соприкасаясь друг с другом, и не интересуясь ничем, кроме своих проблем, и все это вываливается на читателя как одно большое сложное полотно. И если вот тут неграмотные иммигранты сбывают друг другу наркотики и грабят мелкие лавки, то рядом за углом во вполне добропорядочном районе кто-то зверски убивает девушку, проходящий по улице милый молодой человек вполне может оказаться будущим маньяком и жестоким убийцей, а почтенного вида старец - даже и действующим... Жутковато. (особенно истории о людях с психическими отклонениями пробирают )
Мда, есть о чем подумать. В частности, я вот думаю - у нас любят рассуждать (как правило, с презрительным оттенком) о профдеформации сотрудников правоохранительных органов. Но кто, собственно, сказал, что, скажем, у адвокатов не может быть профдеформации? Особенно, если это хорошие адвокаты... И не будет ли тогда эта профдеформация заключаться э... в остраненности и в чрезмерно гипертрофированной склонности "не вмешиваться"? (ну, все-таки пример с психом очень пробирает!)
«Полиция исходит в своей работе из того, что случайностей не бывает. Расследование на 95 процентов состоит из работы в офисе, изучения вещественных доказательств, анализа записей, опроса свидетелей. В детективах преступник сознается, когда его прижмут, но в реальной жизни все не так просто. И если человек с окровавленным ножом в руке склонился над телом, то это убийца. Ни один нынешний полицейский не поверит, что этот человек случайно проходил мимо и достал из тела нож, чтобы помочь. Замечание комиссара полиции о том,, что решение неверно, потому что оно слишком простое – это выдумка сценариста. В жизни все наоборот. Очевидное является наиболее вероятным. И почти всегда истинным.
Защитники и юристы, напротив, стараются найти неувязку в выстроенной следователями системе доказательств. Они надеются на случай, их задача – сопротивляться скоропалительным и, казалось бы, очевидным выводам. Сотрудник полиции сказал как-то одному федеральному судье, что защитники только тормозят движение к справедливости. Судья ответил, что езда без тормозов – штука опасная. Уголовное производство возможно только как результат работы обеих этих сил.»
«Все полицейские участки одинаковы, и не имеет значения, размещаются ли они в современных высотных офисных центрах из стекла и стали или же в исторических зданиях двухсотлетней давности. Всюду на полу лежит серо-зеленый линолеум, пахнет чистящим средством, а в приемных висят огромные постеры с котами и открытки, которые коллеги присылают из отпуска. К экранам мониторов и на дверцах шкафов прилеплены вырезанные остроты и афоризмы. В оранжево-желтых кофейных автоматах с перегоревшей панелью подогрева – чуть теплый заварной кофе. На столах стоят толстые кружки с надписями вроде «Я люблю Герту», подставки для авторучек из светло-зеленого пластика и иногда на стенках висят в стеклянных рамках без окантовок фотографии с закатами, сделанные сотрудниками. Практичная светло-серая мебель, комнаты слишком узкие, стулья слишком эргономичные, на подоконниках цветы, засыпанные керамзитом.»
«Речи перед судом в наше время больше не являются решающими для вынесения приговора. Прокурор и защитник обращаются не к присяжным, а к судьям и шеффенам. Фальшивая патетика, душераздирающие детали и провокационные формулировки недопустимы. Длинные заключительные речи остались в прошлых столетиях. Немцы больше не выносят пафоса, они уже с излишком заплатили за него.»
«В основе нашего уголовного права лежит принцип вины. Мы наказываем человека в соответствии с его виной, мы выясняем, в какой степени мы можем заставить его отвечать за его поведение. Это сложно. В Средние века все было проще, тогда карали преступление: вору отрубали руку. Всегда. И было абсолютно все равно, украл ли он от жадности или всего лишь был голоден. Наказание было тогда простой арифметикой, а за каждое преступление полагалось точно установленное наказание. Наше сегодняшнее уголовное право разумнее, оно справедливее учитывает жизненные обстоятельства, но оно сложнее. Ограбление банка не всегда только ограбление банка. Что мы можем поставить в упрек Михалке? Разве он сделал что-нибудь такое, что не свойственно каждому из нас? Разве мы бы на его месте вели бы себя принципиально иначе?»
URL записиЗдесь (все согласно аннотации): автор - адвокат по уголовным делам в современной Германии, просто рассказывает о некоторых случаях из практики. Ага! взгляд с другой стороны! всегда полезно ознакомиться...
И пишет, однако, хорошо, забористо... В недостатки могу поставить только одно - уж больно книжка маленькая! (Ну, или надо опять ругать издательскую политику, вроде где-то я видела еще что-то того же автора... от издательств всего можно ожидать, с них станется разделить одну книжку на две! )
читать дальшеИмеются - на мой взгляд - некоторые художественные вставки и домыслы, там где автор углубляется, например, в детство фигуранта или вообще в его прошлое. Но по минимуму. В остальном, что поразительно - это полная сухость изложения, и полное отсутствие эмоций, чувств, морали... в смысле, э... нравственной оценки? Ну, как сказать-то... все сведено к голым фактам. От этого возникает неожиданное впечатление, что читаешь не судебные очерки - хм, то есть, записки адвоката - а какой-то крутой с супер-навороченным стилем изложения современный роман. Просто все эти персонажи уголовной хроники одновременно живут и действуют в разных концах некоего обобщенного мегаполиса, не соприкасаясь друг с другом, и не интересуясь ничем, кроме своих проблем, и все это вываливается на читателя как одно большое сложное полотно. И если вот тут неграмотные иммигранты сбывают друг другу наркотики и грабят мелкие лавки, то рядом за углом во вполне добропорядочном районе кто-то зверски убивает девушку, проходящий по улице милый молодой человек вполне может оказаться будущим маньяком и жестоким убийцей, а почтенного вида старец - даже и действующим... Жутковато. (особенно истории о людях с психическими отклонениями пробирают )
Мда, есть о чем подумать. В частности, я вот думаю - у нас любят рассуждать (как правило, с презрительным оттенком) о профдеформации сотрудников правоохранительных органов. Но кто, собственно, сказал, что, скажем, у адвокатов не может быть профдеформации? Особенно, если это хорошие адвокаты... И не будет ли тогда эта профдеформация заключаться э... в остраненности и в чрезмерно гипертрофированной склонности "не вмешиваться"? (ну, все-таки пример с психом очень пробирает!)
«Полиция исходит в своей работе из того, что случайностей не бывает. Расследование на 95 процентов состоит из работы в офисе, изучения вещественных доказательств, анализа записей, опроса свидетелей. В детективах преступник сознается, когда его прижмут, но в реальной жизни все не так просто. И если человек с окровавленным ножом в руке склонился над телом, то это убийца. Ни один нынешний полицейский не поверит, что этот человек случайно проходил мимо и достал из тела нож, чтобы помочь. Замечание комиссара полиции о том,, что решение неверно, потому что оно слишком простое – это выдумка сценариста. В жизни все наоборот. Очевидное является наиболее вероятным. И почти всегда истинным.
Защитники и юристы, напротив, стараются найти неувязку в выстроенной следователями системе доказательств. Они надеются на случай, их задача – сопротивляться скоропалительным и, казалось бы, очевидным выводам. Сотрудник полиции сказал как-то одному федеральному судье, что защитники только тормозят движение к справедливости. Судья ответил, что езда без тормозов – штука опасная. Уголовное производство возможно только как результат работы обеих этих сил.»
«Все полицейские участки одинаковы, и не имеет значения, размещаются ли они в современных высотных офисных центрах из стекла и стали или же в исторических зданиях двухсотлетней давности. Всюду на полу лежит серо-зеленый линолеум, пахнет чистящим средством, а в приемных висят огромные постеры с котами и открытки, которые коллеги присылают из отпуска. К экранам мониторов и на дверцах шкафов прилеплены вырезанные остроты и афоризмы. В оранжево-желтых кофейных автоматах с перегоревшей панелью подогрева – чуть теплый заварной кофе. На столах стоят толстые кружки с надписями вроде «Я люблю Герту», подставки для авторучек из светло-зеленого пластика и иногда на стенках висят в стеклянных рамках без окантовок фотографии с закатами, сделанные сотрудниками. Практичная светло-серая мебель, комнаты слишком узкие, стулья слишком эргономичные, на подоконниках цветы, засыпанные керамзитом.»
«Речи перед судом в наше время больше не являются решающими для вынесения приговора. Прокурор и защитник обращаются не к присяжным, а к судьям и шеффенам. Фальшивая патетика, душераздирающие детали и провокационные формулировки недопустимы. Длинные заключительные речи остались в прошлых столетиях. Немцы больше не выносят пафоса, они уже с излишком заплатили за него.»
«В основе нашего уголовного права лежит принцип вины. Мы наказываем человека в соответствии с его виной, мы выясняем, в какой степени мы можем заставить его отвечать за его поведение. Это сложно. В Средние века все было проще, тогда карали преступление: вору отрубали руку. Всегда. И было абсолютно все равно, украл ли он от жадности или всего лишь был голоден. Наказание было тогда простой арифметикой, а за каждое преступление полагалось точно установленное наказание. Наше сегодняшнее уголовное право разумнее, оно справедливее учитывает жизненные обстоятельства, но оно сложнее. Ограбление банка не всегда только ограбление банка. Что мы можем поставить в упрек Михалке? Разве он сделал что-нибудь такое, что не свойственно каждому из нас? Разве мы бы на его месте вели бы себя принципиально иначе?»