книга: Сергей Садов - Дело о неприкаянной душе

[MEG_the_grey]

– Наша семья известна до пятого колена, – любит повторять отец. – И все мои предки были добропорядочными чертями. И вот один подался в крылатые! Позор на нашу голову!

Ибо, как говорил великий Горуян и мы, и крылатые делаем одно дело. Мы наказываем, они вознаграждают. Так зачем ссориться?

– Вот ты где, Эзергиль.
Я вздохнул и повернулся.
– Здравствуй, дядя Монтирий.
Дядя некоторое время молча рассматривал мое украшение под глазом.
– Надеюсь, ты боролся за справедливость, – наконец заметил он.
– Конечно, нет! Я же черт! – возмущенно завопил я. Не то, что я имел что-то против справедливости, но иногда я любил вот так поддеть дядю.

– Я ведь почти взрослый! Мне скоро сто двадцать стукнет!

Нет, способности ангелов все-таки превосходят наши. С другой стороны большинство своих способностей они никак не могут проявить из-за МОРАЛИ.

Ты вот, думаешь, мне нравилось при жизни убивать?! Выйдешь с кистенем, бывало, встанешь за углом, а душа кровью обливается. Вот, думаешь, убьешь хорошего человека, а у него дети сиротинушками останутся. И такая жалость берет, хошь вой! А куда деваться?

– Ну что, ты меня приглашаешь?
Еще одно дурацкое правило ангелов. Никогда ни в чей дом они не войдут без приглашения. В общем-то, мы тоже не можем. Люди, правильно говорят, что черт не приходит без приглашения… только забывают, что и ангел джентльмен. Его тоже полагается впустить в себя.

– Я уже взрослый! – обиженно зашипел я. – Мне уже почти сто двадцать лет! Через шестьдесят лет я получу свой хвост.

Распространяться по поводу своего непутевого родственничка отец мог часами. Нет, слушать его бывает занятно. Но только если слушаешь все это первый раз. Или второй. Или третий. Ну, на худой конец четвертый. Но когда все это повторяется уже в сто четвертый раз, то становится тоскливо.

Вот и подошел к концу еще один учебный год. Пятьдесят лет назад семидесятилетними сопляками вы вошли в этот класс.

Аккуратно сел. В последний миг стул попытался вынырнуть из-под меня, но я был настороже. Стул только дернулся, но остался на месте. А вот я в учителе разочаровался – повторять ту же шутку, что провернул ученик… фи. В этом нет стиля. Он мог бы придумать что-нибудь получше. Я сделал вид, что ничего не заметил. Викентий покраснел.

– Эзергиль!!! – рев родного братика спутать с паровозным гудком, конечно, можно, но я был уверен, что паровозного гудка у нас в квартире нет. Значит, это был рев именно моего брата, а не гудка.

Угу, люблю я сестру. Ну, ничего не могу с собой поделать. Очень уж нравятся мне сестры под маринадом. Или под чесночным соусом. Нет, сестренка под чесноком, это перебор. Она и так слишком остра на язык… укоротить бы его немного…

- Чему вас только в школе учат?!!! – вдруг взорвался он.
– О-о, – с некоторым злорадством протянул я. – В школе нас хорошо учат. Но Ксефон знает на пять только один предмет.
– Какой это? – насторожился администратор.
– “Урокопрогуливание”. Это у него великолепно получается. Со всей ответственностью заявляю, что по этому предмету он лучшей в школе.
– Ох, – администратор вдруг схватился за сердце. – Я ж ему выдал полный пропуск! по всему зданию! Он только в особые отделы заходить не может.
Сочувствия к администратору я почему-то не испытывал.
– Да-а. А вы везучий черт.
– Почему это?
– Потому что Ксефон с этим пропуском ходит по зданию уже второй день, а у вас только одно происшествие.

Первое желание, которое посещает меня при виде городов рая – это спуститься в ад и отыскать душу того архитектора, кто планировал наши города, а потом подложить под его котел побольше высококачественных поленьев, чтоб ему жарче там было. Их здания словно парили в облаках. Они казались воздушными. Весь город сиял в лучах солнца. И даже в пасмурную погоду он не выглядел мрачным. Он скорее казался умывающимся. А улицы!!! Они словно плыли над городом. Ты поднимаешься выше и выше, пока город не оказывается под тобой во всем своем великолепии. Город, полный цветов и радости. Эта радость буквально лучится со всех сторон. Тут и начинаешь задумываться об иммиграции.

– Вы, черти, такие невоспитанные.
Всеобщее заблуждение. Мы черти, вообще-то, умеем прекрасно себя вести. Ведь если хочешь кого-то обмануть, то надо для начала вызвать у этого кого-то доверие. А кто будет доверять мрачному хаму, который ругается как извозчик? Просто мы любим пускать пыль в глаза. Вот мой папаша! Сморкается за столом и тут же вытирает руки об майку. А потом этими же руками ест. Но как-то видел я старый фильм, где папа был во фраке на балу какого-то графа. Кажется, Дракула его звали. Впрочем, в этих человеческих титулах не разберешься. Так вот, он своими манерами затмил все высшее общество. Он там был просто великолепен. Он в прямом смысле этого слова блистал.

В доме дяди я тут же занял лучшую комнату. Ну что ж, раз он сказал, чтобы я чувствовал себя как дома… Я тут же запулил один свой ботинок в один угол коридора, а второй в другой. Скомкал половичек перед входом и запихал его под дверь.
– Господин Монтирий предупредил меня, что ты именно с этого начнешь, – произнес чей-то невидимый голос.
– Это я еще не начал, – грозно пообещал я, вываливая из ящика обувь. – Я еще только вхожу в азарт.
– Да, он сказал, что ты примерно так и ответишь.
– Я всегда говорил, что мой дядя очень умен.
– Это верно. – Передо мной вдруг материализовалось нечто мохнатое. – Разрешите представиться, меня зовут Профаня. Я домовой этого жилища. Слежу тут за порядком. В связи с этим мне не нравится то, что вы здесь устроили. – Домовой махнул лапой, и весь мой старательно наведенный беспорядок вдруг пропал. Все вещи оказались именно на тех местах, где им и положено быть. Даже мои ботинки вдруг оказались на полочке для обуви. Я даже засопел с досады. Я тут старался-старался…
– Я так понимаю, что вы и есть племянник господина Монтирия Эзергиль?
– Об этом было сложно догадаться, – буркнул я.
– В таком случае весь этот дом в вашем распоряжении на то время, какое вы пожелаете пробыть в раю. Моя же задача помогать вам во всем, что пожелаете…
– Тогда помоги навести тут такой бардак, что даже ты не смог бы убрать его меньше, чем за неделю.
– В мою задачу входит присматривать за порядком в доме, а вовсе не разрушать дом.
– Разрушить дом? – я задумчиво поскреб подбородок. – Хм-м. Слушай, а ты мне подал неплохую идею.
Домовой на миг завис в воздухе. Из мохнатого клубка вдруг появились два широких глаза и уставились на меня.
– Мастер Эзергиль, я бы попросил… – испуганно пробормотал домовой.
Я махнул рукой.
– Расслабься. Я пошутил. Сам подумай, если я разрушу дом, то где буду жить?
– Уф. Ну и шуточки у вас, мастер Эзергиль.
– Ты прав, шуточки чертовские. Поверь, я не собираюсь разрушать дом, – пообещал я. – По крайне мере не собираюсь до тех пор, пока не буду съезжать.

– Черти! – в этом восклицании Профаня умудрился вложить такую гамму чувств, что я даже позавидовал. Вот бы мне научиться выражать свои чувства одним словом. И главное – как ярко и талантливо!

Вскоре у меня уже на разные вежливости нервный тик разовьется. Как бы я желал снова услышать привычное: Эзергиль, придурок ты этакий, куда прешь?

Я печально вздохнул. Ведь знал же, что спорить с дядей бесполезно. Все равно переубедит меня.

Следующие несколько дней я запомнил плохо. После экскурсии дядя заказал два билета до ада и отправился со мной в качестве поддержки. И этот его шаг оказался вовсе не лишним. Мама устроила форменную истерику, когда узнала, что мне придется отправляться на Землю.
– Что бы я отпустила своего сыночка туда? К этим распущенным, жестоким, наглым людишкам???!!! Они же его испортят!!! Научат разным гадостям!
– Черта научат гадостям? – вежливо переспросил дядя.
– Да!!! Эти люди… люди… Никуда я его не пущу!!! Все, точка! Пусть остается на второй год! Это лучше, чем хоронить мою кровинушку! Ну, подумаешь, еще один годик проучится в том же классе!
– Мама, но что мне может грозить на Земле?
– Как что?!! А эти попы, вечно махающие своими вонючими кадилами! А эти бочки с так называемой святой водой! А разные святые места! А всякие там храмы, синагоги, мечети?
– Мама, но я не собираюсь прогуливаться в таких местах.
– Попробовал бы ты только собраться! Ты бы у меня потом неделю сидеть бы не смог! Никуда не пущу.
– А ну цыц, женщина! – вдруг рявкнул молчавший доселе отец. – Лучше помоги ему собраться в дорогу.
– Не пущу!!!
– Пустишь! Или ты хочешь, чтобы наш сын так и остался маменькиным сыночком?
– Пусть будет маменькин сынок, зато живой!!!
Дядя и отец переглянулись. В глазах обоих можно было прочитать одно и тоже. “Ох уж эти женщины!” говорили их взгляды.

– Алло! Господин Викентий? Это вы? Вам звонит Эзергиль. Да-да, ваш ученик. Господин Викентий, я хочу выразить протест… Я имею право… По какому поводу? Повод простой. Я только что разговаривал с Ксефоном… нет… да… Точнее это он разговаривал со мной. Подошел и стал насмехаться. А потом заявил, что сделает все возможное, чтобы сорвать мне выполнение моего практического задания… Да, я тоже считаю что он идиот… и с кретином согласен… Что? Ну, это уж слишком… хотя ладно, уговорили и это он тоже. Так вот, господин Викентий, я к чему веду, я так полагаю, что свое задание он уже выполнил… верно, не мое дело, однако я могу поднять этот вопрос на собрании педагогов… Какие претензии? Претензии вполне обоснованы: что это за задания у учеников, если у них хватает времени мешать другим выполнять их задания? Я вот вынужден вставать с утра пораньше и целый день на ногах. И у меня времени не хватит просто, даже если бы я захотел, мешать другим… Что? Почему звоню вам? Так ведь вы же куратор Ксефона, кому я еще должен был звонить? Впрочем, если вы настаиваете, то я позвоню директору школы… Не надо? Почему? Ах, вы приструните его. Что ж, буду признателен. И еще, господин Викентий, вы ведь понимаете теперь, что если он встретится мне на пути в процессе выполнения моего задания, то я могу сделать с ним все, что мне взбредет в голову. Мешать ученикам в выполнении их практического задания – это не шутка. Короче, если только он попадется мне на пути, то пусть пеняет на себя.

– Тебя что, из дома выгнали? – спросил он.
Я обернулся и посмотрел на парящие за мной вещи. Со стороны действительно было похоже.
– Нет. Понимаешь… – я внимательно осмотрелся по сторонам. – Только это секрет пока. Поклянись, что никому не скажешь?
Гронька явно заинтересовался. У него даже уши от любопытства зашевелились.
– Дело в том, что я получил наследство. Умерла одна дальняя родственница матери. Так вот, мать, оказывается, она терпеть не могла, поэтому ни разу не появлялась у нас. И по завещанию все оставила не ей, а мне. Понимаешь? Вот я и иду осматривать свое наследство. Заодно вещи кое-какие в новый дом переношу. Только ты никому…
– Клянусь, – пообещал Гронька, смотря на меня круглыми от удивления глазами. – Ну ладно, я побежал… у меня еще дел полно.
Я проводил Гроньку взглядом. Интересно, через сколько времени весь город будет знать о том, что я получил наследство? С учетом расторопности Гроньки, я давал около часа. Уж сколько этого Гроньку учили, что не стоит верить всему, что ему сообщают под большим секретом, ничего не помогает. Все верит и верит. Ему уже перестали верить. А значит, очередной поток насмешек в его адрес был обеспечен. И правильно, сплетнику – первый кнут.

Не люблю выглядеть смешным… если конечно, я сам не желаю таковым показаться.

– Я говорю, что когда на Земле век научно-технического прогресса, мы продолжаем использовать вещи, доставшиеся нам еще от языческих времен. Всякие там печи-самоходы, сапоги-скороходы, яблоки наливные на блюдце.
– Скатерти-самобранки, – согласно кивнул дядя. Я тут же пошел на попятную.
– Ну, среди старых вещей есть и полезные. Но то, что уже можно заменить людскими штучками, надо менять. Тот же телевизор ведь работает гораздо лучше наливного яблока. И качество изображения получше.
– Эти вещи проверены временем. Мы приехали, кстати.
– Проверены временем, проверены временем, – бурчал я, доставая свои вещи из багажника. – Дядя, почему тогда вы покупаете себе новую обувь? Ведь старая проверена временем.
Дядя несколько растерянно посмотрел на меня.
– Ты знаешь, с таких позиций, я как-то не думал.

Если уж воровать, то все. А таскать по мелочам… Фи. В этом нет стиля. Ведь все равно попадет одинаково, что за пятьдесят рублей, что за пятьсот. А если не видно разницы, зачем воровать меньше?

– Мне кажется, вы заинтересовались тем мальчиком.
Интересно, на Земле все девчонки такие вежливые?
– А тебе-то что? – буркнул я, даже не посмотрев в ее сторону.
– Вежливые люди не отвечают вопросом на вопрос.
– А кто сказал, что я вежливый? Отвали.
– Грубиян!
– Верно.

– Ангелы не врут!
– А кто это проверял?

– А ты не похож на черта, – неожиданно заметил Алеша.
– Интересно. А многих чертей ты видел?
– Нет… но… все равно не похож.
– Ясно, – хмыкнул я. – Не знаю, как правильно, но это точно не правильно. А вот так?
Я преобразился. Теперь я выглядел как козел, стоящий на задних ногах и с руками вместо передних копыт. Рога, хвост, все как положено. Короткая черная шерсть по всему телу. Кошмар, короче. Встретишься с таким ночью заикой на всю жизнь останешься. По крайне мере, я бы точно остался. У людей определенно чрезмерно богатое воображение. Как они представляли себе такое страшилище, втирающееся в доверие к людям ради покупки их душ? Нет, в таком виде можно вызвать у человека полное доверие только при условии, что этот человек будет слеп на оба глаза и глуп как карась.

Совесть у черта – это как два министра в трамвае.

И почему дядя не смог отыскать какую-нибудь прилежную ученицу среди ангелов, которая не ругается, не дерется и не косится с таким многообещающим видом на разные тяжелые ударные инструменты. Нет, попалась какая-то хулиганка. Совершенно неправильный ангел.

– Спасибо, черт, – вдруг сказала она. Потом поднялась в воздух и полетела в сторону города.
Я с открытым ртом остался на земле глядеть ей вслед.
– Пожалуйста, – растерянно отозвался я. – А за что? – Потом потряс головой. – Женщины, – буркнул я презрительно. Поднялся в воздух и бросился догонять этого ангелочка. Нет, с ней я точно святым стану.

– Ну и что?! Однако я искренняя. И даже если мне скажут, что поставят зачет просто так, то я все равно не брошу это дело!
– Я тоже.
– А вот и врешь!
– А вот и нет! Альена, я хочу победить, но я не хочу победу воровать! Я ведь играю! И чем больше препятствий на пути, тем слаще победа в финале. Для меня это игра! Решить сложную задачку и победить – это… это… это наслаждение! Радость. Я себя представить не могу без мысли, творчества, преодоления разных препятствий. Это непередаваемо!!! Я не могу себя представить без всего этого!
– Ты маньяк, знаешь? – заметила Альена, глядя на меня.
Я осекся и посмотрел на нее.
– А… наверное. Прости, увлекся.

Знаю я обычаи рая. Наверняка отправили девчонку практически без средств. Вернее, не ее отправили, а сама она отправились. В раю к деньгам относились не то, что презрительно… о них вообще старались не упоминать. И, соответственно, не знали им цену. Взрослые и опытные еще брали деньги, когда отправлялись на Землю – понимали, что к чему. А вот девчонка, отправившаяся в свое первое путешествие… Что-то сильно сомневаюсь, что ее кто-нибудь просветил. Поэтому я благородно взял расходы на себя. Вот такой я благородный. Даже самому благородно стало…

– Черти!
Я вздрогнул. Ксефон?! Если этот… вздумает нас подслушивать…
– Где? – поинтересовался я.
Виктор Николаевич сфокусировал свой взгляд на мне.
– Вон! Зеленые.
Зеленые? Я проследил за его взглядом. Две бутылки. Банка с солеными помидорами. Ветчина.
– Да вон, рядом с бутылками. Еще дразнятся.
Я присмотрелся.
– Нет, это не черти, – успокаивающе покачал я головой.
– Правда? – с надеждой поинтересовался Виктор Николаевич.
– Абсолютная.
– А кто ж тогда это?
Я присмотрелся к бутылкам повнимательней.
– Ну… вот так с ходу я сказал бы, что это белая горячка.
– Да?! Слушай, а ты ваще кто такой? Ты Алешка?
– А похож? – поинтересовался я.
Мужчина присмотрелся.
– Не-а. Совершенно.
– Вот и хорошо. Я не он. А по какому поводу гулянка? Вроде как на работе вам положено быть?
– А меня уволили! – зло буркнул Виктор Николаевич. – Нет, ты представляешь, сказали, что я слишком много пью!
– Кошмар, – посочувствовал я. – Как они посмели сказать вам правду!

В квартире находились трое. Впрочем, мяса с этих троих хватило бы еще на двух нормальных людей.

Похоже, он застал этих ребят за подсчетом прибыли. Хм, да… прибыли… прибыль синяков у них точно будет. А были б мозги могло бы быть и сотрясение.

– Это не твой приятель?
Я посмотрел туда, куда показывала девочка. Там, естественно, шагал Ксефон. Быстро он отыскал мальчика. Я машинально сунул руку в карман и достал липучую бомбу. Альена покосилась на шар в моей руке.
– Это то, что я думаю?
– Не знаю. Возможно, что и нет. Я же не знаю, что ты там думаешь.
– Ты еще и издеваешься?! Да?! Что ты собрался делать с этой липучкой?
– Бросить ее за шиворот Ксефону, естественно.
– И это все, на что тебя хватает? И кто-то еще ругал Ксефона мелким пакостником?
Я покосился на шар в руке.
– А знаешь, ты права. Это действительно походит на мелкую пакость. Не мой стиль.
Я убрал шар обратно и Альена облегченно вздохнула. Напрасно. Я тут же достал из кармана другой шар. Размером раза в три больше первого.
– Надо делать крупную пакость, – резюмировал я.
– Эзергиль!!! Ты несносный, наглый…
– Уже слышал. Еще я хам, убийца, враг рода человеческого и вообще плохой человек.

Драка черта с человеком… вот был бы скандал. Да после подобного Ксефона к Земле не подпустили бы даже на орбиту Луны.

О, ненависть великое чувство. Никакое другое так не ослепляет человека, как оно. Впрочем, черта оно ослепляет с не меньшей эффективностью.

– Не получается! Ну почему я плохо слушала на уроках?!!!
– Ты меня спрашиваешь? – осведомился я. – Что хоть у тебя не получается?
– Не получается пробудить у мальчика предчувствие беды! Надо, чтобы он оглянулся! Иначе его догонят.
– Всего-то? И ради этого стоит будить какие-то там предчувствия? Ну и сложной дорогой вы там ходите в раю. Смотри. – Я взглядом заставил подскочить небольшой камешек рядом с Алешей и влепил им ему в спину. Алеша испуганно обернулся и увидел преследователей. И тут же бросился бежать. Те за ним.
Я гордо тряхнул головой.
– Ну вот. А то предчувствия, третий глаз.

Надо срочно принять какое-то лекарство от головы… гильотину, например.
Нет, мне точно гильотина нужна. Средствами послабже тут уже ничего не добиться.

– А люди утратили веру, – грустно констатировала Альена. – Они начинают мыслить тогда, когда надо просто верить.
– Ага, – также печально отозвался я. – Но я бы еще добавил, что они начинают верить тогда, когда не мешало бы подумать.

– Ты уверен, что нам надо вдвоем появляться? Для Алеши это может быть сигналом к тому, что его опять обманули. Он мне ведь верить начал.
– Все путем. Поверь мне. Мы сыграем в древнюю людскую игру: хороший и плохой. Думаю, жребий кидать кому какая роль достанется не будем.
– Пожалуй, – хмыкнула Альена.
– Рад, что ты со мной согласна. Я и в самом деле смогу хорошо изобразить ангела… шутка, – успел я крикнуть раньше, чем Альена успела нащупать что-нибудь тяжелое. Порой я действительно начинаю сомневаться, кто из нас двоих черт, а кто ангел…

Вера хороша, но только не тогда, когда она заменяет мозги полностью. Голову на плечах всегда полезно иметь и думать надо самому.

Все! Ша! Кончай базар. Лохи уже собрались. Щас дурить будем.

– О, Эзергиль, я уверена, что у тебя получится! Ты у нас такой талантливый…
– Эй, лесть – это по моей части. А у тебя все равно не получается. Хочешь, научу?

– Извиниться?
– Обойдусь, – фыркнула Альена. – Наверняка извиняясь будешь держать фигу в кармане.
– А вот и нет! – совершенно честно отозвался я. В конце концов, честность всегда важна. Тем более при общении с ангелами. Я ведь собирался держать не одну фигу, а две. Но разве ей это объяснишь? Не поймет-с. Ангел.

- Так, о чем я? Ах да. Еще я умный и скромный. Впрочем, это вы тоже сумели оценить.
– Сумел, – серьезно кивнул священник. – Каждый из нас и умный, и скромный, и добрый. Но вот некоторые просто не умеют этого показать.

– Ты никогда не будешь использовать то, что я тебе говорю, для своих чертовых шуток!!! Пообещай мне это!
О! Так вот что ее рассердило. Я действительно болван. Я ведь должен был понять, что ангел мои шуточки по поводу ее уроков воспримет несколько болезненно. А тем более, когда она действительно открывала мне свои чувства. А я так над ней поиздевался.
– Обещаю.
Меня тут же отпустили.
– Эзергиль, ты самый несносный тип, из всех кого я знаю!
– У каждого свои недостатки, – пожал я плечами. – Только пообещай и мне.
– Что?
– Что не будешь меня ничему учить, чтобы я смог сдержать свое слово. – Ох, кто ж меня за язык тянет!

Из дома выглянул Григорий Иванович. С недоумением уставился на мокрого священника, посмотрел на валяющийся тут же бидон. Перевел взгляд на хихикающего меня и на злого Ксефона. Психологом художник оказался хорошим. Он молча спустился с крыльца и ухватил Ксефона за ухо. Тот завизжал, а я согнулся пополам от смеха. Видеть, как человек таскает черта за ухо… это надо видеть.

Адама наказали не за то, что он, в конце концов, попробовал плод. А за то, что оправдывался.

– Эзергиль! – рявкнула Альена. – У тебя вообще что-нибудь святое есть?!!
– Святое? – Я задумался. – Жареная картошка с котлетой и кетчупом. Что еще? Грибы под майонезом…
– Эзергиль!!!
– А-а? Сама спросила.
Альена грозно нахмурилась и огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого. Позади захлопал в ладоши Ксефон.
– Какое трогательное зрелище.
Нет, этот тип точно никогда не поумнеет. Альена тут же перенесла свое внимание на него. А это, когда Альена находится в таком э-э… рассерженном состоянии, по меньшей мере, опасно. В следующее мгновение Ксефон от чувствительного тычка влетел в кусты и, проломив в них дорожку, скатился в овраг.

– Я тебе очень советую подумать, – кинула она через плечо Ксефону.
Зря сказала. Ксефон никогда не прислушается к ангелу. Из чистого упрямства. А зря. Ангелы никогда плохого не посоветуют.

– Эзергиль, тебе обязательно было шутить над ангелом?
– А чего он обвинял меня в том, что я его обманул?
– А разве он не прав?
– Прав. А кто ему дал право быть правым в споре со мной?

– Эзергиль, даже не вздумай мне пудрить мозги!!! Это тебе удавалось раньше, когда я тебя еще не знала. Сейчас твой честный взгляд меня уже не обманывает.
– Хм… выходит, пора переходить на взгляд нечестный. Может, тогда верить будешь.

– Ну что, нанесем визит вежливости? – поинтересовался я.
– Черт нанесет визит вежливости? – хмыкнула Альена. – Ты хоть знаешь, что означает слово “вежливость”?
Я почесал затылок.
– А фиг его знает. Вроде вот читал в словаре. Что-то там было про новую форму пыток. Кажется, она вежливостью и называлась.

– Красиво здесь. Птицы. Озеро. Почему все сволочи стараются поселиться в таких вот местах и саму красоту испоганить своим присутствием?

Собаки принюхались и вдруг разом перевернулись на спину, подставив брюхо и отчаянно завиляв хвостами. Во дает, девчонка. Еще бы с людьми так. Увы, люди не собаки. Их добротой не проймешь. Людей надо пронимать чем-нибудь тяжелым. Желательно по голове, чтоб мозги на место встали.

Какой смысл в победе, чтобы потом умереть от радости? Я победой еще насладиться хочу.

Выглядела она одновременно виноватой и довольной. Никак не могу понять, как ей подобное удается.

– У-у-уй!!! – Я с проклятьем отскочил от дерева, держась за лоб. – Кто тут наставил деревьев.
– Конечно, – поддакнула Альена. – Какое хамство. В лесу деревья растут. Ну, вообще кошмар. Дай посмотреть, что там у тебя.

Вот самый взрослый из компании подошел к камню, на котором кричала кошка. Его лицо было закрыто капюшоном. Белая простыня в виде балахона спадала до земли. Человек поднял над головой нож.
– Сатана, прими нашу жертву. Возьми кровь и дай нам силы.
– Ясно, – откинулся я к дереву. – Это не мои клиенты. Это клиенты другого учреждения. Сумасшедшего дома, если быть точным.

Повелитель откликнуться не может, иначе такое начнется… А меня вот гоняет. Ну, по быстрому говорите, что вам надо, составим стандартный договор на ваши души. Все чин чином, не сомневайтесь. Власть, богатство, ну а после смерти, все как положено – адский котел и адские муки. Эй, а чегой-то вы как-то побледнели? Вам не плохо?

Девочка, с Силами не шутят. Призывая их, будь готова, что они откликнутся.

– Господин Эзергиль, вы выглядите великолепно, – заметил домовой.
Я в последний раз перед выходом осмотрел себя в зеркало.
– А знаешь, ты прав. И как я раньше не замечал, насколько я великолепен?
– А вот скромности вам не мешало бы подучиться, – ворчливо отозвался на эту реплику домовой.
– Обязательно, – усмехнулся я. – Как только пойму, для чего она нужна, так сразу и подучусь.

– Нехорошо, конечно, при учениках отзываться плохо о педагогах, но этот самодовольный петух мне надоел.
– Да ничего, – равнодушно махнул я рукой. – Мы в классе его и не так называем.
Директор сердито посмотрел на меня.
– Старших, молодой человек, не мешало бы уважать. Хотя бы за их возраст.
– Возраст, – парировал я, – в отличие от ума, дело наживное.

– Что ж, думаю, вы оба многое извлекли из своей практики. И вы, возможно, сами того не желая, повлияли друг на друга.
– Точно-точно, – кивнул я. – Вот взять хотя бы Альену. Под моим чутким влиянием она стала серьезней подходить к учебе и даже осознала прелесть шуток. Я же под ее влиянием стал более терпелив и кроток. И теперь я со всем терпением и кротостью бью врагов чем-нибудь тяжелым сразу.

здание было довольно примечательным. Купола явно позаимствованы у православных церквей. А вот высоченная башня очень напоминала минарет. С четырех же сторон каждого купола высились готические шпили. Я даже глаза протер.
– Что это? – изумленно воскликнул я.
– Это? – дядя поморщился. – Дом Согласия и Примирения. По крайне мере именно так оно и задумывалось. Ты еще с другой стороны его не видел. Там ты найдешь черты и буддийских храмов, и синагог, и даже некоторые черты языческих капищ. Бр-р-р. Кошмар, в общем. Задумано, конечно, было неплохо, но вот исполнение…
– А я думал, только у нас могут быть уродливые здания, – заметил я, разглядывая этот шедевр зодчества.
– Эзергиль, не строй из себя простака. Ты прекрасно знаешь, что монополии на разные глупости нет ни у кого. И рай, к сожалению, не исключение.

– Мне казалось, что ты не страдаешь излишней скромностью.
– Считай, что заразился. Не переживай, скоро пройдет. Скромность – болезнь отходчивая.

Эзергиль ей сейчас ужасно напоминал кота, увидевшего мышонка и теперь потягивающегося и облизывающегося. А что бы мышка не убежала, он делал вид, что испуган встречей до потери сознания.

@темы: Книги, Цитаты