Татьяна Панина - Сила магии (Том первый)
****************************************
По собственному опыту знаю - ничто не обходится так дорого, как бесплатные услуги.
Обманывать нехорошо в принципе, а обманывать государство к тому же и опасно.
читать дальше- От полуночи до полудня наша служба работает в автоматическом режиме. Сообщаем способы связи на случаи экстремальных ситуаций. При возникновении пожара требуйте соединения с абонентом «Потоп», при наводнении - «Ной», при затоплении животных - «Мазай», при неудаче колдовских действий, приведших к разрушительным исходам, вызывайте службу чрезвычайных магических обстоятельств, абонент ЧМО…
- Где труп? - не веря глазам, продолжал настаивать Горбуля.
- Чей труп? - уточнила Варвара.
- Ваш, - ляпнул капитан.
- А что, в живом виде я Вас совсем не устраиваю? - расстроилась Волшебница.
- Голову не морочьте, - взорвался капитан, - где труп?!
- Рановато прибыли, - огрызнулась Варвара. - Мой труп пока при мне и чувствует себя весьма живо.
Когда я вернулся, Волшебница играла с галчонком.
- Правда, хорошенький? - подхалимским голосом спросил я. - Даже жалко возвращать. Такая милая галочка.
- Ну, во-первых, это не галка, а Карикус Синюшник, так же известный под именем Синей Птицы. Что-то вроде смеси нашего попугая и ворона. Был широко распространен в околоземных измерениях, но сейчас на грани вымирания. Кто-то сдуру заявил, что Карикус приносит счастье, и его мигом переловили. Теперь занесен в Книгу Раритетных Животных. Так что это очень редкая птичка, и, между прочим, стоит кучу денег.
- Можно мне его оставить? - набрался я смелости.
- Оставь, - разрешила Варвара. - Он очень умный и привязчивый. Его можно научить говорить и приносить домашние тапочки.
- КАР!! - подтвердил карикус.
- Я назову его Боря, - сказал я, опасаясь, что Варвара передумает.
- Боря, - подтвердил карикус.
- Слушай, я ему крыло сломал, - покаялся я.
- Максимум ушиб, - успокоила Варвара. - Карикус - реликтовая птица, его крыло выдержит ногу мамонта, а ты даже на поросенка не тянешь.
Когда я вышла из ванной, Рональд валялся на диване и смотрел журналы, оставшиеся в наследство от Инсилая. Узрев меня, он жутко покраснел и голых девочек попытался под диван засунуть. Нервные они все какие-то. Ладно, так и быть, не замечу ни смущения, ни журнальчиков.
Когда хищник притворяется слабым, это нападение, когда слабый притворяется хищником, это защита, правда, кто охотник, кто дичь, выясняется только в процессе охоты.
- Что я тебе такое сделал, что ты меня все время подозреваешь, сестренка?
- Да ты на себя посмотри, конспиратор! У тебя на роже написано, что гадость ты уже сделал, а поймать на ней тебя еще не успели. Локи в отсутствии, кто тебя вызволять будет, подумал?
Потоп и пожар в одном флаконе. Мечта спасателя!
А пошли Вы… в городскую прокуратуру!
- Говори, что делать, - взмолился я, - или из стадии хуже не будет мы перепрыгнем в положение хуже некуда.
в ходе операции по спасению пленников спасатели понесли потери, заложники уничтожены, враги не пострадали.
И тут на пороге кухни появилась Наталья.
- Ой, мамочки, - охнула Альвертина.
- А что, живенько и своеобразно, - хмыкнул Ронни, в оба глаза таращась на разъяренную Наталью.
Лика открыла было рот, но тактично промолчала, вспомнив, видимо, о правилах техники безопасности.
В результате эксперимента женское население квартиры выяснило, что зеленый баклажан имеет цвет линяло-фиолетовый с пепельно-зелеными прожилками, а Ронни, как единственный представитель противоположного пола, осознал, что безнадежно отстал от моды.
- Знаешь, какая дорога самая короткая? - подал голос Ронни.
- Прямая, - не задумываясь, ответила Наталья.
- Та, которую знаешь
- От ошибок никто не застрахован, но не каждый имеет на них право.
- Делать что-то и иметь на это право - два не зависящих друг от друга понятия
знаешь, мы с тобой напоминаем мне близнецов в утробе матери. До родов еще прорва времени, а они рассуждают, есть там, впереди, жизнь или нет. И аргумент основной, как у нас: оттуда никто не возвращался.
Я честно пытался выполнить данное Дью обещание и поспать. Но за эти два года я так отвык от безделья, что вынужденное ничегонеделание измотало меня больше, чем самая тяжелая работа.